Коррупция – беда не только России. Это – явление интернациональное
Многих россиян, наверное, удивляет поведение немцев (вернее, правительства ФРГ), подпиливших сук, на котором сами сидели. Имею в виду развал своей экономики ради поддержки нацизма на Украине, волокиту с расследованием подрыва газопровода «Северный поток-2» и прочее. Наши люди по-прежнему не могут расстаться со стереотипом, что Германия – это олицетворение законопослушания, порядка и холодного расчета. В общем, орднунг (ordnung). А расстаться давно пора. Например, хотя бы так же, как расстались с иллюзиями сами немцы. И это показали недавние выборы в ФРГ, где условно «антиукраинская» партия «Альтернатива для Германии» уверенно заняла второе место – за нее проголосовали более 20 процентов избирателей.Однако я хочу рассказать о своем личном опыте прощания со стереотипом по поводу немцев. Итак.
Приключения в Шёнефельде
Через четыре года после киевского майдана 2014 года мы с родной сестрой решили встретиться в Берлине, почти как Штирлиц с женой. Мне на бандеровскую Украину ходу не было, а ей из Киева нельзя было ехать на Восток. Тем более, что у нее были дела в Гамбурге и Берлине, а у меня появилась возможность отпроситься с работы. Вот и двинулись друг к другу не встречными, а почти параллельными курсами. Однако не собственно о встрече пойдет здесь речь, это лишь затравка, объяснение причины вояжа. Речь о другом.Я прилетел в аэропорт Шёнефельд без багажа, с небольшим саквояжем, поэтому аэропорта почти не видел. После пограничного контроля прошел здание насквозь по первому этажу и сразу оказался на автобусной остановке. Любой человек, прилетев налегке, подобно мне, не способен прочувствовать пульс и работу внутренностей воздушной гавани, в особенности Берлина.
Спустя дней десять мне предстоял обратный вылет, и я опять оказался в Шёнефельде. Теперь-то я более пристально рассмотрел его обшарпанное, убитое, тесное здание. Но все же не насторожился. А напрасно. Ибо размер имеет значение.
Пройдя несколько обязательных этапов регистрации и досмотров, я оказался на втором этаже, где уже томился народ в ожидании погранконтроля и посадки в самолет. В основном здесь были русские, ведь рейс – на Москву. Везде слышался «великий и могучий». А поскольку здание аэропорта маленькое, то и пассажиры стояли и сидели на расстоянии чуть ли не вытянутой руки.
Будучи человеком контактным, экстравертным, я стал клеиться к двум симпатичным женщинам, угнездившись рядом с ними на скамейке. Через несколько минут мы уже подхихикивали над разными шутками-прибаутками. А рядом крутился мужчина (видимо, мой ровесник), который с плохо скрываемой завистью на нас поглядывал. Во-первых, ему тоже хотелось весело поболтать ни о чем. А во-вторых, ему сесть было уже негде. Народу на втором этаже сгрудилось много, и скамеек на всех не хватало.
В какой-то момент «завистливый» мужик заговорил с нашей троицей (то есть со мной и двумя дамами), но... почему-то на польском языке.
Я тут же ему ответил, поскольку неплохо знаю польский.
– А вы поляк? – спрашиваю.
– Нет, – ответил мужчина и засмущался, а потом добавил: – Я немец. Просто хорошо говорю по-польски. И мне казалось, что раз я знаю польский (а русский язык где-то рядом с ним), то я и за русского сойду.
В общем, завязалась «польская» беседа. И выяснилось, что немец много лет проработал в Польше: занимался бизнесом, а заодно выучил язык.
– Как известно, – говорил он, – Запад в своё время решил сделать из Польши эдакую витрину достижений капитализма – на зависть и назло России. Мол, посмотрите, русские, как без вас стало хорошо в бывших ваших странах-сателлитах! И на это не жалели денег. В Польшу вбухали более 250 миллиардов евро. Гигантские деньги! Ну, и мы, немецкие предприниматели, рванули в Варшаву – под этот денежный дождь. Кстати, очень прилично там заработали. И даже полякам много денег досталось, несмотря на нашу «помощь». Сейчас я пытаюсь нечто подобное повторить в России. Хотя догадываюсь, что там не будет так легко, как в Польше.
Так мы и общались. В основном говорил он, я слушал. Ибо ничего не смыслил в деле перераспределения европейских денег, выделяемых полякам на антирусское развитие, в карманы немецких бизнесменов. Короче говоря, немец рассказывал, как европейские деньги в Польше воровал.
Пытка удобствами
В один из моментов мой собеседник отлучился по санитарным делам. А тут как раз «открыли границу». То есть появились два дюжих германца в форме и заняли места в кабинках с аппаратами контроля. Наши привычно выстроились в очередь, торопясь побыстрее пройти процедуру. Ну, и я сдуру затесался в толпу. Спустя время подошел мой черед отдавать паспорт. И я протянул его пограничнику. Но тут вдруг появился мой новый приятель – «польский» немец. Округлив глаза, он еще издали замахал руками и закричал:– Найн, Серж! Найн!
Я потянул руку с паспортом обратно к себе, но пограничник уже успел ухватить его своими «сардельками» пальцев. Началась молниеносная борьба. Он мой паспорт – к себе, я – к себе...
Дуэль оказалась короткой. Увидев, что глаза пограничного немца наливаются знакомым по фильмам эсесовским свинцом, я сдался и расслабил руку. Мой «противник» еще несколько мгновений дырявил меня взглядом. Но в конце концов углубился в изучение захваченного трофея.
Пока мой «поляк» пробивался сквозь толпу по тесному коридору Шёнефельда, я уже прошел в «заграничный» зал.
Кстати, он представлял собой загородку около полутора сотен квадратный метров. Стены вверху стеклянные, а снизу фанера высотой где-то 120 см. Несколько скамеек для пассажиров и мусорных баков. Вот и все убранство. А набилось нас туда около 150 человек. И ни туалета, ни кафешки, ни воды попить, ни руки вымыть…
Посадку все не объявляли, и постепенно дети стали хныкать, а затем и плакать, грязные подгузники заполняли мусорные корзины и давали естественное амбре. Видно было, что некоторые взрослые тоже стали «захачивать» в туалет (по выражению персонажа Алексея Петренко из российско-польского фильма «Казус Белли»). А мой знакомый немец тем временем «проходить границу» не торопился, бродил с внешней стороны загородки и, глядя на меня через стекло, демонстративно крутил пальцем у виска.
Мы, русские, привыкли и не замечаем комфорта наших аэропортов. И не только столичных. У нас в Ростове-на-Дону (до закрытия аэропорта из-за СВО), пройдя все досмотры, ты попадаешь в удивительный мир круговых телевизоров, электронных и интерактивных картин. Уж не говоря о кафе, магазинах с роскошными сувенирами и туалетах, в которых можно полдня прожить. А тут – Берлин, столица Германии – локомотив европейской экономики, в разгар XXI века, где пассажиры в душегубке, в вони мусорников, с лопающимися от напора мочевыми пузырями…
Немецкое головотяпство
Но это – не главное. А главное следующее – оказывается, аэропорт Шёнефельд... реконструируют аж с 2006 года. За это время власти и подрядные фирмы потратили почти 8 (восемь) миллиардов евро. Но за 12 лет (на момент моего вылета) не сделали почти ничего. Ни завершенного здания, ни взлетных полос, ни инфраструктуры... Я видел железобетонные каркасы «недостроев» и «долгостроев» в Шёнефельде.
История распила бюджетных немецких денег чрезвычайно характерна для большинства коррупционных дел. Например, чтобы 16 лет транжирить большие суммы, выделяемые правительствами города Берлина и земли Бранденбург (именно они собственники аэропорта), подрядчики давали взятки топ-менеджерам воздушной гавани и местным чиновникам. По данным полиции (это выяснилось не так давно) средний размер взятки составлял от 150 до 500 тысяч евро. За это менеджеры Шёнефельда, Берлина и Бранденбурга выписывали фиктивные счета, значительно превышающие стоимость сделанного. К примеру, за объем работ, стоивший по средненемецким расценкам около 18 млн евро, заплатили 33 млн евро, то есть почти вдвое больше.
Кстати, когда в конце концов началось следствие, то следователи не стали раскручивать до конца все денежные цепочки – это грозило федеральным, и даже общеевропейским скандалом.
И всё равно родственники покойного канцлера ФРГ Вилли Брандта (именем которого назвали строящийся Шёнефельд) потребовали убрать из названия фамилию своего предка. От стыда подальше. Зато берлинцы стали именовать аэропорт «проклятым».
Однако дело не только в разворованных деньгах, но и в невероятном головотяпстве, которое русский человек обычно воспринимает по отношению к своим соотечественникам. А это несправедливо – немцы доказали обратное. Вдумайтесь: позже, после моего отлёта из Берлина, на стадии отделочных и инфраструктурных работ в Шёнефельде выяснилось, что более 90 км кабелей уложены абсолютно неправильно! Всё начали переделывать.
Но больше всего меня умиляет другой факт – свыше 4 тысяч дверей были пронумерованы ошибочно, вся цепочка цифр неверна! Ну, и где ты, пресловутый орднунг?
И все же самое смешное – страсти вокруг противопожарной системы аэропорта. Дело в том, что несколько лет подряд её проектировали, делали, переделывали, ремонтировали переделанное, а затем браковали и ремонтированное и т.д. Но датчики и сигнализация по-прежнему не функционировали, а вентиляционная система гнала дым потенциального пожара не наружу, а почему-то внутрь аэропорта.
Бились-бились немцы с «пожаркой», да так ничего и не добились. И тогда (внимание! ахтунг!) было принято оглушающее решение – рассадить по всем ключевым точкам аэровокзала 800(!) сотрудников с мобильными телефонами, которые в случае пожара, унюхав чуткими немецкими носами запах дыма (вместо датчиков), сразу бы звонили пожарникам… Всё, аlles! О таком дебилизме я даже в анекдотах не слышал. Правда, идею не одобрили – зарубили на стадии финансирования «живых датчиков».
Короче говоря, строительство нового Шёнефельда, на которое первоначально планировали потратить 1,6 млрд евро, обошлось в 7,7 млрд. И до сих пор на полную мощность он так и не заработал. По данным сайта Masterok, в 2022-м он способен был принимать около 15 тысяч пассажиров в неделю. А по проекту 2006-го должен был обслуживать 770 тысяч. Уточняю – разница более чем в 50 раз!
«Вы воруйте с прибылей!»
Однако и это не всё. Вишенка на торте немецкой экономики образца ХХI века (по данным того же сайта Masterok) – скандальный недострой филармонии в Гамбурге (расходы на него превысили плановые в 10 раз) и новый вокзал в Штутгарте (17 лет разрабатывают и строят). Вокзал обойдется почти в 5 млрд евро. Это «на пока». Масштабы, конечно, поменьше, чем в Шёнефельде, но сложившуюся систему характеризуют.Михаил Жванецкий как-то вспоминал старого (еще советского «разлива») одесского организатора концертов, который периодически произносил сакраментальную фразу: «Шо вы воруете с убытков? Вы воруйте с прибылей!».
О ситуации с берлинским аэропортом робко написал, кажется, журнал «Шпигель». Еще кто-то из немцев перепечатал. На этом «шум» в прессе и закончился. Ведь граждане ФРГ платят налог на содержание прессы. А затем правительство эти деньги распределяет редакциям, информагентствам, телекомпаниям. Может ли при такой системе быть пресса свободной? Ну, может, наверное, пискнуть кто-то один. Ему тут же рот закроют, а на остальных цикнут. И тишина. А вдоль взлетной полосы – мертвые каркасы зданий полтора десятка лет стоят....
Кстати, когда я рассказал историю своего берлинского вояжа знакомым на кафедре Ростовского транспортного университета (РИИЖТа), декан вспомнил свой полет в столицу Германии. Но в другой аэропорт – Темпельхоф.
– Прилетели, а там ветер, дождь... Выходим из самолета, а служащий у трапа нам и говорит: «Вон тут идите! В той стороне здание аэропорта». Автобусов на всех не хватает. И побрели мы, в том числе женщины с маленькими детьми, дождем и ветром гонимые, в «ту сторону», где аэропорт столицы Германии. В разгаре был XXI век...
Сергей Тютюнник, член Союза писателей России
