Ростовская область, 30 июня 2025. DON24.RU. Таксидермия – экзотическая профессия, в том числе и в Ростовской области. Старший научный сотрудник отдела палеонтологии и природы Азовского музея-заповедника Светлана Семенова – одна из ее представительниц, способная «воскресить» и хрупкого зяблика, и медведя-«швейцара» в человеческий рост, и случайно придавленного попугая-любимца.
Более 30 лет вместе с коллегами она изготавливала чучела в единственной в регионе музейной таксидермической лаборатории, которая сегодня закрыта.
О ювелирной точности ремесла, о том, почему красной рыбой теперь называют лосося, а не благородного осетра, и куда уходит мастерство, бросающее вызов тлению – в материале ИА «ДОН 24».
Здесь забивают животных?
Светлана Семенова начала свой путь в таксидермии совсем в юном возрасте.
«В 1991 году, когда я пришла в музей, Михаил Юрьевич Тишков (в то время заместитель директора по научной работе – Ред.) предложил мне место в отделе природы: требовался таксидермист. Тогда я впервые услышала это слово. Когда меня привели в лабораторию, я увидела крюки на веревках, закрепленные на потолке. Первая мысль, пришедшая в голову: «…здесь забивают животных, подвесив их на крючок, и снимают с них чулком шкуру… как на мясокомбинате» – ведь меня предупредили о крови, мясе, тушках. Мне было всего 17 лет, и я представляла себе именно такую картину. Постепенно восприятие изменилось. Оказалось, я человек небрезгливый: спокойно отношусь и к крови, и к мясу, и ко всем операционным действиям. Процесс снятия и обработки шкурки с птиц восприняла нормально, даже с интересом: «Смогу ли я сделать змею? Получится ли у меня рыбка?» – вспоминает она.
Фото: старший научный сотрудник отдела палеонтологии и природы Азовского историко-археологического и палеонтологического музея-заповедника им. А. А. Горбенко Светлана Семенова / Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Таксидермия в Азовском музее-заповеднике как научная и практическая дисциплина зародилась в 1980-е годы. Именно тогда здесь открылась единственная на юге России таксидермическая лаборатория, долгие годы сохранявшая этот статус. У истоков стоял заместитель председателя правления Азовского городского общества охотников и рыболовов Рубен Аразов, специализировавшийся на изготовлении чучел пернатых.
«Лично мне встретиться с Рубеном Аразовым не удалось, – рассказывает Светлана Семенова. – В свое время это был известный таксидермист. Он создавал чучела птиц донского региона. В орнитологической коллекции Азовского музея хранятся работы Рубена Аразова».
Фото: Рубен Аразов / архив Азовского музея-заповедника
Довольно интересная коллекция птиц, рыб и животных, изготовленная азовским таксидермистом Владимиром Музыкой, до сих пор экспонируется в залах природы музея.
«Мы какой-то период времени сотрудничали с этим мастером – это было в начале 1990-х, – продолжает собеседница агентства. – На тот момент он был единственным в Азове таксидермистом, который изготавливал чучела и птиц, и рыб, и животных. Жил он на ул. Макаровского. В его квартире было очень много различных чучел. Причем он делал не только полноразмерные экспонаты, но и головы крупных млекопитающих, и маски птиц на медальоне – головы с шеей и частью груди, получался оригинальный трофейный подарок. Позже он переехал в село Александровка, в частный дом, и там продолжил изготавливать чучела – занимался этим ремеслом до конца жизни. К нему обращались охотники, желавшие сделать трофеи, например из лисицы, зайца, волка, а также голову кабана, лося».
Навыки и секреты этих первопроходцев переняли сотрудники отдела природы, ставшие универсальными специалистами. Помимо изготовления чучел, они проводят экскурсии, организовывают выставки и занимаются научно-исследовательской работой.
Любопытный факт: в начале 2000-х бразды правления таксидермической лабораторией оказались в руках трех женщин. Это были Галина Тимонина (ныне – заведующая отделом природы и палеонтологии), Яна Дегтярь и сама Светлана Семенова. Таксидермия оказалась посильной специальностью для молодых, хрупких женщин. А вот мужчины, после Рубена Аразова и Владимира Музыки, в лаборатории так и не появились.
Сфера эта, по словам Светланы Семеновой, экзотична и редка. Создание чучела – сложный процесс, требующий индивидуального подхода к каждому виду. Таксидермист – это и ученый, и ювелир в одном лице.
Фото: камчатский краб – подарок Азовскому музею-заповеднику / Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Сам же термин «таксидермия» звучит для многих туманно – некоторые ошибочно связывают его с транспортом из-за созвучия с «такси». На самом же деле он восходит к греческим корням: «таксис» – упорядочивание, приведение в порядок, «дерма» – кожа.
«Таксидермист – не просто чучельник, а зоолог, знающий анатомические нюансы биологического вида: цвет глаз, форму тела и другие видовые особенности. Без глубоких знаний в науке не создать правильное, эстетичное чучело», – делится мастер.
Как тушки попадают на стол к таксидермисту
Тушки (именно так называют их таксидермисты) поступают в музей разными путями. Например, птица может погибнуть естественной смертью – от удара об электропровода или болезни. Иногда для пополнения коллекции необходим целенаправленный отстрел. Главное условие: вид не должен быть редким, исчезающим, т. е. занесенным в Красную книгу.
«Предположим, в экспозиции не хватает одного вида из семейства дроздовых, – рассказывает Светлана Семенова. – Это не промысловые птицы, на них не ведется охота, но он необходим, чтобы полноценно представить разнообразие дроздов: в коллекции музея есть белобровик, певчий дрозд, рябинник, деряба, но нет черного дрозда. В этом случае оформляется официальный запрос в Министерство природных ресурсов с обоснованием необходимости. Специалисты ведомства, мониторящие численность видов, дают заключение: допустим ли отстрел этого вида в этом году. Только после получения разрешения можно отстреливать конкретные экземпляры для экспозиции или фондового комплектования».
Отстрел ведется за пределами особо охраняемых природных территорий, обычно на землях охотничьих хозяйств.
Эту задачу выполняет отстрельщик – как правило, биолог, зоолог или опытный охотник-натуралист, в совершенстве знающий повадки животных и способный к длительному наблюдению. Он точно определяет ареал обитания нужного вида, проводит отстрел строго вне брачного периода в жизни животного и в разрешенные сроки. Затем тушка поступает к таксидермисту.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Для изготовления чучела требуется свежий экземпляр. Критически важно, чтобы процессы гниения не затронули кожу массово.
«Летом достаточно трех-четырех дней – и экземпляр уже не пригоден для работы, – отмечает таксидермист. – Развивается гниение, перо ослабевает и начинает выпадать. Чучело из такой птицы сделать возможно, но нежелательно – долго оно не будет храниться».
Однако такая тушка может послужить другим целям, например остеологии – изучению скелета, костной системы.
Основное внимание таксидермист уделяет работе со шкурой. Специальными инструментами он аккуратно снимает ее (препарирует), стремясь избежать лишних разрезов. После этого шкура тщательно обрабатывается растворами, что может включать замачивание, отстирывание и мездрение. Последнее означает механическое удаление всех остатков жира, мяса и соединительных тканей.
«Таксидермист доводит шкурку до идеала, совершенства – без мяса, жира и жилок», – говорит Светлана Семенова.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Следующий этап – создание макета. Если в прошлом веке таксидермистам приходилось быть своего рода скульпторами, вручную формируя основу из материалов (например, пенопласта для мелких экземпляров), то сегодня процесс значительно упростился. В крупных городах действуют мастерские, производящие пенополиуретановые манекены под разные виды животных. Теперь таксидермист буквально собирает «живую скульптуру» как конструктор из готовых частей (конечности, крылья, голова, шея, туловище), придавая ей нужную позу.
«Раньше это было искусство очень сложное и кропотливое, – отмечает таксидермист. – Мастеру требовались навыки скульптора и художника, а также знания зоолога, чтобы точно передать анатомию, пропорции и гармоничность облика животного. Современные готовые пенополиуретановые манекены многократно облегчили эту работу».
Аристократы неба, хищники-гиганты и вечность
Сложным в производстве чучела, по словам Светланы Семеновой, можно назвать мелких представителей воробьинообразных, например синицу, воробья, зяблика. Их крошечный вес, всего 15–20 г, требует ювелирной точности: птицу легко испортить из-за тонкой шкурки и хрупких костей.
Не менее трудоемок и процесс изготовления чучела крупного орлана, вес которого достигает 5–7 кг. Если для чучела воробья нужна тончайшая проволока, то для орла требуется проволока толщиной в палец женской руки.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Апогеем сложности в практике музейных таксидермистов стало создание чучела медведя в полный рост.
«Это было, наверное, наиболее трудоемкий процесс, – вспоминает старший научный сотрудник отдела палеонтологии и природы Азовского музея-заповедника. – Медведь больше, выше и тяжелее тебя, а его нужно зафиксировать в определенной позе. Самостоятельно его не поднимешь, поэтому в лаборатории таксидермисты используют специальные приспособления и лестницы. Работа над крупной особью, несмотря на более заметные черты, сложнее, чем над маленькой птичкой. Птичку можно положить на стол, сесть на стульчик и спокойно, аккуратно над ней работать. А кабана или лося уже не разместишь на столе. Для этого понадобился бы стол огромных размеров, но таких площадей в лаборатории нет, поэтому приходится работать стоя».
Заказ на медведя поступил от владельца одного из заведений.
«Он пожелал, чтобы у входа гостей встречал такой оригинальный четвероногий «швейцар». Причем медведь должен был стоять на вытянутых задних лапах», – поясняет таксидермист.
В то время музей сотрудничал с известнейшей таксидермической студией Сухарева в Санкт-Петербурге и, замерив размеры хищника, заказал у нее манекен. Тело медведя доставил на самолете ведущий научный сотрудник ЮНЦ РАН, кандидат биологических наук Вадим Титов (последний материал об исследовании «зубной боли» древних слонов с его комментарием можно прочитать здесь), возвращавшийся с конференции. Шкуру в этом случае выделывал скорняжник (мастер по выделке мехов). Окончательная сборка проходила в лаборатории Азовского музея-заповедника.
«Манекен состоял из нескольких контактных частей, – рассказывает Светлана Семенова. – Нам удалось собрать его в запланированную позу, после чего мы натянули шкуру и начали сшивать. Казалось бы, что проще: шкура готова, манекен готов – сиди да зашивай. Но, во-первых, не сидеть, а стоять, иногда даже на стуле или табуретке. Во-вторых, простой ниткой толстую шкуру медведя не прошьешь. Нужно было сильно натягивать, чтобы швы не расходились. Эта, казалось бы, не очень творческая работа заняла часов семь–восемь, однозначно».
Работать требовалось оперативно: в обработанной медвежьей шкуре содержатся дубильные вещества, способствующие ее высыханию и затвердеванию.
После сборки обязательный акцент делается на морде: оформлении глаз, ушей, а также необходимо зафиксировать когти на лапах.
Как пояснила таксидермист, чучела высыхают естественным образом при нормальных комнатных температуре и влажности. Резкие перепады температуры и перенос в слишком теплое помещение нежелательны. Крайне недопустимы холодные и сырые условия.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
При должном уходе – качественном изготовлении, регулярной обработке от паразитов и подходящих условиях хранения – чучела могут сохраняться столетиями, по меркам человеческой жизни, – вечно.
«В Дарвиновском музее есть чучела старше 150 лет, а коллекция Кунсткамеры начала формироваться еще раньше, при Петре I», – добавила Светлана Семенова.
Из экзотических заказов специалисты музея изготавливали чучела павлина, королевского фазана и волнистого попугая. С последним связана трогательная история.
«В начале 90-х к нам пришла пожилая женщина, вся в слезах. Она случайно придавила любимого попугая своим телом. Принесла домочадца с просьбой сделать чучело, чтобы хотя бы в таком виде продолжать общение. Как можно было оставить без внимания такую печальную просьбу? Было видно, что для нее это стало спасением. По всему чувствовалось, что бабушка одинока», – рассказала хранитель фондовой коллекции «Природа» в Азовском музее-заповеднике.
Другой случай изготовления чучела домашнего питомца тоже касался попугая – на этот раз вида ара.
«Спустя 25 лет после первого случая произошла история с моим очень хорошим знакомым (к сожалению, он уже ушел из жизни). Он был большим любителем животных, всегда держал собак разных пород. В какой-то момент его увлекли попугаи – большие ары. Он купил такого попугая, но тот заболел и умер. И вот знакомый захотел сделать из него чучело. Это непросто: у птицы массивный клюв, и шкура снимается тяжело», – делится мастер.
Таксидермисты музея работают и с рыбами. Из-за обтекаемой формы изготовление их чучел считается менее сложным, чем птичьих. Главное – аккуратно снять шкурку, не повредив чешую: ее осыпание портит внешний вид. Скелет также удаляют. Для основы некрупных рыб используют пенопласт или мастику. Крупные же экземпляры, например сом весом 96 кг и длиной более 3 м (экспонат Азовского музея-заповедника), требуют создания гипсового макета.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Светлана Семенова описала процесс изготовления еще одного сложного экспоната – чучела дельфина азовки (морской свиньи). Это была крупная самка длиной полтора метра и весом несколько десятков килограммов.
«Сом и азовка поступили в музей одновременно в начале 2000-х, – вспоминает таксидермист. – Мы как раз переехали на четвертый этаж нового корпуса, но наш четвертый этаж приравнивается, наверное, к шестому–седьмому обычных. Естественно, ни о каком лифте речи не было. И вот такой подарок – в сети попался погибший дельфин».
Над чучелом работали Светлана Семенова и Галина Тимонина. Один лишь процесс снятия плотной шкуры медицинским лезвием занял около шести часов. После чего тушку подморозили, чтобы придать скульптуре нужную позу. Для создания основы изготовили гипсовую модель: сначала отлили форму для правой половины тела, затем для левой. Соединив формы, получили каркас. На его основе сделали макет из папье-маше для придания чучелу веса и объема.
Хранитель коллекции чучел подчеркнула трудности работы с гипсом и крупной тушей:
«Работать приходилось вдвоем – одному просто не поднять и не перевернуть экземпляр. Изготовление гипсовой формы – очень быстрый процесс, так как гипс быстро застывает, а мягкие ткани под воздействием температуры могут деформироваться. Задачу могли бы облегчить специальные холодильные камеры, как в цехах для мороженого, но их не было».
Общее время изготовления чучела заняло около месяца, а полное высыхание – еще два месяца. После художественного оформления и подкрашивания экспонат был готов к выставке примерно через полгода после начала работы.
Другая категория экологических музейных экспонатов – яйца птиц. Создание таких экспонатов требует знания периода кладки конкретного вида. Важно получить яйцо до формирования зародыша, пока внутри находятся только белок и желток.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Для сохранения формы и целостности будущего экспоната на одном конце яйца аккуратно проделывают миниатюрное отверстие. Содержимое извлекают с помощью шприца с водой, а внутрь для укрепления скорлупы заливают парафин. Специалист отметила, что хранить такие хрупкие экспонаты необходимо в отдельных коробках с мягкой подкладкой для каждого экземпляра.
Светлана Семенова призналась, что среди всех изготовленных ею чучел у нее нет абсолютных фаворитов.
«Каждая птица, каждое животное по-своему уникальны и неповторимы. Ведь создавать их в одном, статичном положении – это неинтересно и, в какой-то степени, даже не нужно. Единственное, что хочу сказать: мне очень нравилось делать хищников. Я всегда с уважением, почтением отношусь к этим пернатым, «аристократам неба», – отметила она.
На кухне за столом такие вещи не делают
Таксидермическую мастерскую можно сравнить с операционной: здесь необходим яркий свет, специальные инструменты (пинцеты, скальпели, крючки) и защитная одежда, без которой работа становится небезопасной.
Как отмечает автор чучел, при соблюдении технологии риск заражения для таксидермиста сведен к минимуму. Однако определенные опасности существуют. Например, при работе с птицами можно столкнуться с блохами или паразитами, например, гельминтами.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Есть и риск пореза острым инструментом, а попадание крови животного в такую рану особенно опасно. Если, к примеру, лисица была больна бешенством, вирус сохраняет активность и после смерти животного.
С ядовитыми змеями дело обстоит иначе: риск отравления после смерти пресмыкающегося отсутствует.
«В 1992–1993 гг. мы ездили в экспедицию в сальские степи, где собирали полозов и живых гадюк для чучел, – делится Светлана Семенова. – От мертвой змеи отравиться нельзя. А вот с животными – переносчиками опасных болезней, таких как бешенство, нужна предельная осторожность. Поэтому обязательны перчатки, маска, спецодежда, вытяжные шкафы. Это лаборатория – на кухне за столом такие вещи не делают».
Пренебрежение маской, добавляет таксидермист, может привести к аллергии из-за контакта с пухом и шерстью.
Изюминки азовской коллекции, или Как красная рыба утратила благородство
На вопрос о гуманности создания чучел старший научный сотрудник отдела палеонтологии и природы Азовского музея-заповедника подчеркнула их научно-просветительское значение:
«Мы не занимаемся отловом или браконьерством. Наша деятельность продиктована исключительно научной необходимостью. Мы создаем чучела, чтобы они служили долгие годы, принося пользу в экологическом просвещении и образовании».
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Эксперт по созданию чучел пояснила, что многие школьники, изучая биологию или окружающий мир, зачастую не имеют представления о местной фауне. Музейные экспонаты дают им уникальную возможность вблизи рассмотреть птиц и животных, включая уже вымершие виды.
«Если мы говорим о таксидермии в целях эстетики, демонстрации для музеев – то это необходимо, – считает Светлана Семенова. — Сегодня это, пожалуй, единственный способ, позволяющий посетителю через демонстрацию чучел птиц и животных познакомиться с окружающим миром напрямую. Можно посмотреть фильм, прочитать книгу о каком-либо представителе царства животных, но только в музее, подойдя вплотную, в витринах, диорамах можно узнать видовое разнообразие местной фауны».
Экспозиция Азовского музея-заповедника включает и редкие чучела представителей донской природы. Среди них представлена самая мелкая птица Приазовья – желтоголовый королек, вес которой составляет всего 5–7 г. Посетители могут увидеть пищуху, чей образ жизни имеет сходство с дятлами, и крота – довольно редкий экспонат в музейных коллекциях. Особое место занимает колпица – «царская» птица из семейства ибисовых, отличающаяся своеобразной красотой. Также в фондовой коллекции представлены различные виды летучих мышей, такие как вечерница, нетопырь-карлик и средиземноморский нетопырь.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Несмотря на то, что таксидермисты музея создавали чучела преимущественно из местных видов, в коллекции представлены и чучела птиц, встречающихся на весенне-осенних пролетах или прилетающих на зимовку. В основном это тундровые виды: зимняк, или канюк мохноногий, кедровка, юрок, пуночка. Птицы, мигрирующие в осенне-весенний период, представлены в коллекции музея такими видами, как казарка краснозобая, гага, турпан, из редких видов это черный аист, журавль красавка, дрофа, стрепет.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
На данный момент научно-естественная коллекция музея насчитывает около более 12 тыс. единиц хранения, из которых выставлено примерно 60%.
«При создании экспозиции планировалось полностью представить три раздела. Первый – степные виды, аборигены степи (наша природная зона), второй – обитатели искусственных лесных насаждений и третий – обитатели дельты Дона. В итоге мы реализовали второй и третий разделы, но не демонстрируем самое основное – степных аборигенов: дрофу, журавлей, степного орла, беркута, степную гадюку, того же зайца-русака вы сейчас не увидите в нашей экспозиции. Но они есть в фондах, ждут... Чего именно – уже не знаю. План по созданию экспозиции зала степных видов донского региона не реализован», – добавила таксидермист.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Коллекция чучел формировалась с момента основания музея. Первые экспонаты поступали путем закупок или из частных собраний – например, коллекций Цыганова и Синицына. Сохранились также чучела, изготовленные на ростовской таксидермической фабрике, которая выпускала наглядные пособия для зоологов и школ. Однако, когда появились свои таксидермисты – Рубен Аразов и Владимир Музыка, – необходимость закупать чучела у фабрики отпала. Примерно в то же время предприятие и закрылось.
«У нас сохранились чучела в хорошем состоянии, изготовленные в середине прошлого века на таксидермической фабрике Ростова. Это было время, когда охотничье и лесное хозяйство как отрасль были хорошо налажены. Это самые старенькие чучела, хранящиеся в нашем музее и выставленные в экспозиции. Они располагались еще в первом здании музея, которое находилось на площади Третьего Интернационала. Там же были представлены известнейшие осетровые рыбы – севрюга и два осетра, которые и сейчас есть в нашей экспозиции.
Вот вам и ответ на вопрос, надо ли это? Сейчас у нас проблема с дикой популяцией осетровых – ее нет. Посетители музея, особенно дети, зачастую смотрят и не знают, что это за рыба. Раньше мы говорили «красная рыба», имея в виду деликатесное мясо осетровых рыб. Само название – «красная рыба», как и «Красная площадь», «красная девица» ассоциируется с понятием – редкая, красивая, благородная, дорогая. А сегодня «красной рыбой» называют лососевых – по цвету мяса этих рыб», – рассказала Светлана Семенова.
Что сейчас
Единственная в Ростовской области таксидермическая лаборатория при музее не изготавливает новые чучела уже шесть лет. Как пояснила хранитель фондовой коллекции «Природа» в Азовском музее-заповеднике, мастерская не имеет холодильных камер, сотрудничество с отстрельщиком прекратилось – в этом направлении музей сейчас не работает. К тому же, лаборатория не масштабировалась – она так и осталась небольшой комнаткой, где изготовление чучел крупных животных представляется крайне затруднительным или вовсе невозможным.
Сотрудники отдела природы больше не отправляются в природные экспедиции, как раньше. Даже при наличии таких выездов, хранить добытые материалы было бы негде.
«У нас для таксидермической лаборатории не все так совершенно, как, например, в федеральных музеях. Там есть вытяжные шкафы, морозильные камеры, большие столы, огромные ванны, специальное оборудование. У нас этого нет», – отметила Светлана Семенова.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Ранее Азовский музей-заповедник изготавливал чучела и для других учреждений, расположенных в Краснодарском крае, Ростове, Цимлянском, Зимовниковском районах.
«Для ЮНЦ РАН мы изготавливали чучела рыб, а также птиц, пострадавших в ноябре 2007 года при экологической катастрофе – также разливе нефти с баржи, – делится мастер. – Вместе с Галиной Ивановной мы участвовали в наблюдениях после первых дней катастрофы и собрали материалы. К нам в лабораторию попали лысухи и поганки, чье оперение было полностью измазано мазутом. Мы изготовили чучела, чтобы наглядно показать глобальность бедствия и количество пострадавших видов. <...> Также мы создавали чучела осетровых и сайгака для ЮНЦ РАН».
Тем не менее, просветительская работа в музее продолжается. Учреждение проводит выставки и экскурсии по имеющимся экспонатам, бережно хранит предметы из своих фондов. В этом направлении Азовский музей-заповедник занимает лидирующие позиции в регионе: немногие учреждения Дона могут похвастаться столь масштабной экспозицией, посвященной современной природе.
Фото: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»
Экспозиция «Природа нижнего Дона» вышла в финал и вместе с двумя другими музейными номинациями стала победителем Гран-при на 12-м Всероссийском музейном фестивале «Интермузей-2010». Следом за ним по количеству идет Волгодонский эколого-исторический музей.
Несмотря на то, что активная музейная таксидермия на Дону замерла, в России в целом «таксидермическая» деятельность существует и вполне процветает.
«Хочу отметить, что в крупных городах – Москве, Санкт-Петербурге, – уровень таксидермии очень высок. Там свои таксидермисты передают опыт и умения ученикам, молодым людям, желающим освоить это ремесло. В Дарвиновском музее есть таксидермическая лаборатория, в которой мне довелось побывать, и там тоже работает женщина-таксидермист Оксана Мбита Эбеле. Вероятно, подобные лаборатории есть и в других музеях России. Но чтобы существовала единая таксидермическая школа российского масштаба – о такой я не слышала», – резюмировала Светлана Семенова.
